Еще один шаг. Вздох. Я лениво прищурился, всматриваясь в неприветливое небо с тяжелым матовым оперением. Какие-то просветы, полоски. Холод. Поморщиться, чуть обнажив клыки. С новым днем меня. С очередным гнилым днем, когда даже дышать хочется пореже, чтобы не чувствовать резкий запах старого мусора, пыли и моря грязи. Того самого моря, в котором ты болтаешься, зовешь на помощь и понимаешь, что захлебываешься в отвратительном потоке.
Легкий шумок, возня. Я насторожился. Остановился. Постепенно, ощущая внезапный прилив напряжения. Короткая шерсть встанет на загривке дыбом, по телу словно пробежится ток. Тряхну головой, губы уже по привычке расползуться в доброжелательной улыбке, которая на все времена была одиноковой. Лишь чувства в нее вкладывались разные. Стержень из радости, несколько витков недоверия и, для пущего вида, пара следов от азарта. Я мгновенно возненавидел и одновременно полюбил нарушителя. Хоть что-то новое в серой и мерзкой полосе скучной жизни, как будто достопочтенного горожанина заставляли читать каждый день те утренние газеты, которые он уже давно прочитал.
Я осторожно подошел к фонтану, ощутив резкий запах тухлой воды, влажного цемента и еще чего-то. Не суть. Прижался к холодному камню, начав тихо идти к собаке. Вот она - маленькая, тощая. Неприметная. Совсем близко, однако я был позади и не имел возможности рассмотреть морду. Желание кричать, греметь своим слегка грубоватым голосом, строя из себя плохого и сердитого дядю куда-то улетучилось. Зато появилось другое, спонтанное, детское. Я облизнул персохшие, улыбнувшись задорно и искренне. Мягко.
- Бу. - негромкий звук вырвался из моей пасти, когда до увлекшейся трапезой собаки оставалось пять шагов. - Кушаем-с?

- Нет, ну что ты. - я прикрыл правый глаз, хитро посмотрел на собаку, тратя все силы на то, чтобы не рассмеяться. - Не могу позволить себе роскоши устроить очередную травлю. Это было бы перебором с моей стороны... Не находишь?
Такая... Обделенная скупой природой. Забитая и довольно жалкая. Слабая и затравленная. Я не мог сейчас прогнать ее. Не мог поднять лапу на это странное существо. Наоборот: хотелось помочь ей, просто помочь подняться на лапы. Поделиться той силой, что оставалась во мне. В противном случае, зачем мне то, чем я пользоваться целиком не имею возможности? Орден притягивал к этой поганой земле, заставлял опускаться ниже, на дно. Забывать самого себя, свою суть. Нестись в неизвестном направлении, метаться из стороны в сторону, но не ради какого-то совершеноствования, нет. Лишь ради самого факта движения. Без разницы куда, зачем. Движение.
Вот оно и сейчас проявляло себя. Мне хотелось сделать для себя, любимого, небольшое исключение. Некоторую дорогостоящую блажь с кислым вкусом влаги и смога. Я снова облизнул губы, сделал пару шагов вперед, успокоившись. Гордо поднял голову, расправил плечи. И... слегка захромал. Как и всегда во время ходьбы: слабо, но вполне заметно. Все равно, вот она, ближе. Эта милая дворняжка.
- Я не стану тебя выгонять. На часа два. Но буду очень рад, если ты перестанешь сверлить меня таким взглядом. - Я заулыбался более ласково и кокетливо прибавил. - Мне ведь самому страшно аж становится.
Почему я был так добр к ней? Наверное, из-за потенциального влечения ко всему слабому, что можно было бы защитить, отогреть. А потом на рассвете - покинуть. Или остаться. Хотя я не любил заглядывать наперед, когда собственная жизнь в ближайшие пять минут может кардинально измениться.

- Могу. - кратко и довольно скромно ответил я. Было приятно ощущать это трепещущее чувство чужого страха. Он пьянил, забавлял. Заставлял действовать необдуманно, резко, грубо. Но я держал себя в узде. - Этого я не знаю. Наверное, просто захотелось.
Может, это глупо. Неуместно и по сути своей ребячество, но не сейчас. Я просто не замечал этого, закрывал глаза и продолжал идти торной тропой к звездам. Если бы собака была постарше, она бы уже давно пустилась в долгие и путающие хитросплетения лжи. Шептала, извивалась на земле, собирая шерстью всякую грязь и сор, переходила на приторные переливы всевозможной лести и просьбах отпустить ее с миром. А эта нет, лишь смотрит на меня все тем же осоловелым, ошарашенным взором, словно я облил ее ведром ледяной воды во время ее сна. Или имел дурную привычку кидаться на все живое. Бред. Но очень приятный. Почему-то в эти замечательные времена честность является ложью высочайшего качества. Стоит честно ответить на вопрос, и все считают тебя мастером этого отвратительного ремесла, а обычную улыбку воспринимают как обман. Впрочем, сами и виноваты, раз погрузили себя в болото собственного недоверия и страхов.
Дворняга дернулась при моем приближении, но не унеслась прочь. Уже что-то, не так ли? Я не стал более приближаться, понимающе еле заметно кивнул, будто оценивая расстояние. Теперь я мог полностью изучить потрепанный вид собаки. Белое пятно вокруг глаза - вот, что привлекало внимания, а потом уже позволяло проскользить взглядом, дабы рассмотреть все лучше. Я делал это умело, тактично, осторожно, подобно ювелиру, взявшегося за очень кропотливую и сложную работу. Одна ошибка - и вся картинка, абсолютно все может превратиться в прах.
- Меня зовут Хагал, если тебе интересно, конечно. - мой голос иронично вздрогнул. - Сюда тебя завели поиски еды?
Я выразительно глянул на кость у лап незнакомки. Не было ни упрека, ни злобы. Только интерес. Да.

Я прекрасно понимал, что от меня чего-то ждут. Грубости, жестокости. Злобы. Наверное, все это было бы правильнее, однако я не мог. Не мог просто-напросто сломать и перекроить себя окончательно. Порушить единственную целостную и положительную часть своей души - жесткий стержень, который не позволяет стать мне мерзостной бесхребетной мразью. Нет, я в жизни не позволю себе этого. В ответ я слегка дернул головой, негромко фыркнул и издал хриплый смешок, уже более серьезно глядя на незнакомку.
- Мне ничего от тебя не надо.
Она странно притягивала к себе чем-то своим. Чем-то непростительно особенным и ярким. Серо-желтые глаза, испуганное выражение. Беспомощность. Жаль, что нельзя было подойти ближе. Не хотелось просто глупо упустить ее. Как обычно, в жалкий и краткий миг удается заметить на какой-нибудь порядком подгнившей клумбе бабочку. Такую же неприметную, быть может, серую. Но легкую и какую-то неуместную в жесткие дни Орденов. Точно так же ты останавливаешься, завороженно наблюдая за трепетом ее тонких крыльев, поражающей беззащитностью. Смотришь, смотришь, забывая про текущие песчинки времени, боясь вздохнуть шумно и глубоко, чтобы успокоить собственное сердце. И, быть может, даже попытаешься поймать ее для себя. Дабы она каждый божий день тебя радовала своей милой игрой. Но ничего не выйдет - она исчезнет тихо и быстро, ускользнув в свой мирок. Как наваждение. Я боялся, что она уйдет. Конечно, навсегда забрав с собой кусочек моей души, которую я уже успел подарить ей.
- Просто будь осторожней. Мне не хотелось бы, чтобы тебя покалечили. - голос предательски пошел взволнованной рябью, дрогнул, испуганно вздрогнул, прикрывшись всей возможной ласковостью, будто эта собака была самым дорогим на свете существом. Я понял, что произошло, резко отдернул себя за это, но продолжал улыбаться и сгорать от сжигающего тепла. До тла.  - Увы, служебные обязанности, я должен идти. Да и ты засиделась тут. Постарайся уйти отсюда пораньше. Я оставлю нашу встречу в секрете. Удачи.
Я медленно побрел куда-то в сторону, прихрамывая на левую лапу. Как ни странно, разум продолжал работать четко и ясно, мир остался серым и неприглядным, снег - до омерзения грязным и мокрым. Разве что это прелестное тепло в груди. Я решил уйти раньше собаки, боясь увидеть ее исчезновение. Как и милой невзрачной бабочки.

неизвестно куда-->